Давно уже не секрет, что славянская душа по самой своей природной сути подразумевает безграничную доверчивость.

Мы безоговорочно доверяем деньги на "вернейшее предприятие" любому случайному проходимцу, якобы вчера продавшему в виду семейных обстоятельств личный BMW. Мы от души сочувствуем рассеяным пассажирам с привокзальной площади, что чуть ли не ежечасно для разных людей способны терять и багаж, и деньги, и документы. В общем, мы склонны безропотно доверять всем тем, кто может гордо сказать, что Остап Бендер умер, но дело его живет.

Белорусский музыкант -- самая незащищенная особа для аферистов. Для аферистов от шоу-бизнеса. Он такой глупый и мягкий, наивный и витающий где-то там, в далеких облаках творческих воззрений, что не лопухнуть его разок, или даже два разочка, раз уж это безнаказанно, ничего не стоит.

Как известно, солдат ребенка не обидит. Солдат может и не обидит, но генерал - безо всяких вопросов.

К сожалению, ситуация нынче такова, что не "кинуть" трудягу от

гитарной струны и рояльной клавиши, не "толкнуть ему туфту", не

"натянуть его как Моську" -- уже что-то сродни позора для хозяев

ночных клубов и дискотек, владельцев музыкальных лейблов и студий звукозаписи. Как-то один из таких "кидальщиков", хозяин клуба, в похвальной речи особо отличившимся подчиненным благосклонно назвал их "первопроходимцами". С тех пор и пошло-поехало. Теперь этот авторский неологизм стал приживаться в речи с немыслимой скоростью.

И выяснилось, что в нашей стране многострадальной спокойно так себе существуют бок о бок:

1. Первопроходимцы клубные

Основная особенность минских клубных концертов, по сравнению, скажем, с нашими ближайшими культурными столицами-соседями, Москвой, Киевом, Кишиневом, заключается в том, что у нас они проходят без решения каких бы то ни было финансовых вопросов. При первоначальном дележе планирумых денег такая статья, как гонорар исполнителя даже не учитывается. Концерты нераскрученных, а иногда даже и раскрученных коллективов зачастую проходят даже не за спасибо, а за что-то наподобие

"это вы должны благодарить нас за любезное предоставление концертной площадки без-воз-мезд-но, то есть даром". И что самое страшное, эти слова все чаще и чаще произносятся вслух.

А слова могут и ранить.

И действительно, ситуация в нашей столице такова, что вольным

музыкантам выступать просто негде. Они вынуждены обреченно мотаться по трем-четырем клубам, которые изредка проводят живые концерты. В прочие дни клубные сборы без особых финансовых затрат добываются банальными дискотеками. Деваться просто некуда. Альтернатива играть где-то под дождем на тротуаре, как правило, не удовлетворяет. А донести свое творчество людям ой как хочется.

После прихода в клуб в клуб музыканта в первую очередь бесцеремонно обыскивает охрана, вламываясь в сумки и кофры с целью найти где-то там контрабандную водку. Ведь не дай бог он ее пронесет с собой и тем самым лишит клубный бар вернейшей прибыли. Впрочем, никто из музыкантов, даже в дни особого шика не сможет себе проставить бутылочку "Финляндии" по цене, выдранной из фильмов Стенли Кубрика. Отсутствие финансов не позволит. Ведь клуб не платит. А стандартная на Западе форма оплаты -- выпивка за счет заведения ,-- по-видимому, невозможна.

Широкая русская душа всегда была известна тем, что ей даже халявный уксус сладок.

Вопросы гонорара музыканты перед арт-директором клуба даже не поднимают. То ли из природной скромности, то ли по причине необоснованности такого вопроса. Ну, подумать головой, кто ж заплатит. Добренький дядя только если. А добренькие дяди давно уже видно сидят на лохматых облачках и качают ножками.

Радуйся, несчастный музыкант, что тебя не заставили еще

платить за комплект ударных и комбик, которых в клубе не было и он был вынужден арендовать их на вечер.

2. Первопроходимцы от звукозаписи

Всем минским музыкантам известна стандартная минимальная такса за час записи -- 8 условных единиц. Но дело в том, что на самом деле такой суммы в реальных условиях студии не существует. Всегда находится заковыка, позволяющая увеличить эту минимальную сумму на пятьдесят-шестьдесят процентов. При условии, что на качественную запись одной песни необходимо часов 25 работы, итоговая сумма может значительно превысить сэкономленные на булочках и кефире деньги.

От этого можно обезопаситься только личной договоренностью о сдельной оплате. Скажем, за пять песен группа платит пятьсот долларов и при этом для нее важен только конечный продукт. Песни можно будет перезаписывать по нескольку раз. Но в

данном случае, с одной стороны, можно и не отработать время и услуги студии за свои кровные, а с другой, студия может предъявить претензии и сведение и мастеринг придется делать уже за дополнительные инвестиции.

Самые интересные моменты, связанные с деятельностью студий звукозаписи -- это их рекламные кампании. Периодически устраиваемые конкурсы молодых исполнителей с лихвой используются студиями. В качестве главного приза обычно выставляется право бесплатной записи двух-трех песен. Стоит ли говорить, что после того, как кто-нибудь выигрывает это право, красноречиво выпучиваются глазки и делается удивленное лицо.

3. Первопроходимцы на лейблах

После записи обычно следует издание/продажа альбома. В Минске

официально сосуществуют, сосут кровь и деньги и при этом ничуть не мешают друг другу около полудесятка солидных лейблов.

Издание альбома производится на контрактной основе, и из контракта следует, что музыкант получает определенный процент от продажи кассеты или диска. Процента он не видит. И не потому, что он слепой, как Рэй Чарльз, а потому, что лейблы тщательно скрывают свои доходы от музыкантов.

В таких вот жизненных обстоятельствах становится жаль только одного -- своих денег, затраченных на дизайн обложки, запись, мастеринг и сведение, съемку видеоклипа.

Простой, но нелегкий вывод: начинающих поэтов губят гонор, гонорар и гонорея.

Первые два синдрома белорусским музыкантам при нынешних денежных фортелях не грозят. С третьим, конечно, сложнее, но тут уж береги бог.

Хотя храни, Господь, и первые два пункта!..

Александр БЕНКО