Отъезд

Сбор под табло. Толпа веселых студентов. В другой толпе -- провожающие, тоже весёлые: родители, братишки, бабушки, любимые. На лице почтенного отца семейства, энергично протирающего очки в толстой оправе, уже минут пятнадцать лежит печать глубокой озабоченности. Он то уж точно знает, что его двадцатилетнее чадо обязательно потеряет паспорт, попадет под дурное влияние, будет сначала до одури "дегустировать" крымское вино а потом ездить автостопом.
Подали поезд. Проводницы в ужасе: несколько вагонов студентов едет до самого Симферополя. Эта орда мигом превратит состав в палату №6. Поклон Вам, Антон Палыч!
В прошлом году, - разводит новую сплетню одна проводница другой,-- головой окна открывали. Одного с черепно-мозговой в Харькове "скорая" забрала!
Родители ежатся, слыша эти слова, но отступать уже поздно - разрешили посадку.
Ну вот, наконец, поехали. В наш "студенческий" вагон попали четыре-пять почтенных граждан, семейством едущих на отдых. Они с явной опаской за свою жизнь взирали на разгорающееся веселье. Еще бы -в соседнем купе - о ужас!- девочки кушают водочку, а чуть дальше молодые люди играют в карты. Потом рослый детина, заглядывая в каждый отсек, важно гундосит:
"Спокойно, минский рэкет!" - проигравшему досталось исполнить желание.
А утром пришла таможня. Белорусские "Церберы границ", облаченные в лягушачьего цвета футляры, вяло интересовались нашими паспортами. Украинские стражи наделали больше шороху. Через вагон прошла сначала процессия валютчиков, после -- люди в синей униформе с дипломатами в одной руке и странными микрофончиками в другой. Что искали - не признались. За ними опять люди в зеленом, только другого оттенка. Они вкрадчиво поинтересовались, везем ли мы оружие и наркотики.
Симферополь встретил нас радостными криками носильщиков и таксистов, от которых мы с боем отстаивали собственный багаж. С горем пополам уселись в междугородный троллейбус, предварительно приведя кондуктора в состояние белого каления, мы подпрыгивали и оглашали долины энергичными выкриками: ""Смотрите, вон горы!" или "Я вижу море!"
В принципе без особых приключений добрались до Ялтинского автовокзала, где нас уже два с половиной часа, как должен был ждать транспорт одного совхоза-завода, куда мы, собственно, и направлялись на работу. Не в меру жизнерадостный шофер смачно шмыгнул носом и выпрыгнул из кабины малюсенького грузовичка, который видно почел бы за честь содержать у себя любой музей автомобильного антиквариата. В его кузов вместились наши вещи и несколько мальчиков, чтобы их разгрузить.
В ожидании второго рейса не пришлось скучать, - нас атаковали бабульки, тетеньки, перезрелые красавицы с требованиями немедленно снять у них квартирку или комнату в очень-очень хорошем месте.
--Вы же, девочки, отдыхать приехали! - говорила с липкой улыбкой восточного типа кокетка.- Может на ночь, на сутки-то квартирка нужна будет, мальчика привести! Чирканите-ка телефончик.
Появление нашего драндулета избавило нас от дальнейших откровений.

В стойбище

Холодок пробежал по коже, когда я забиралась в кузов: сквозь дощатый настил нагло проглядывал асфальт. Да водитель еще лихой попался: когда мы с поворота поднимались на почти отвесные горки, то большая часть группы мысленно готовилась к встрече с Всевышним.
Увиденное нами в первый день, превзошло ожидания самых ярых пессимистов. Раскуроченный, словно выпотрошенная курица, холодильник одиноко валялся около барака мальчиков. Мрачное зрелище представляли собой выстроенные плотными рядами прогнутые железные кровати с грязными матрацами и грубыми армейскими одеялами. Но с этим еще можно было как-то смириться. Страшнее всего были покрытые трещинами стены и потолок, закрытые решетками и наполовину забитые
фанерой окна, дико выщербанный пол, по которому ползали мерзкие насекомые с раздвоенным хвостом. В довершение этого великолепия с потолка свисала одинокая лампочка, маячившая, словно марсианское чудовище, а в темных углах висели репродукции икон, и самые суеверные в страхе умозаключили: "Место это гиблое!"
Главной достопримечательностью нашего лагеря был, по всей видимости, туалет. Этот реликт феодализма чудесно сохранился до наших дней, впитав аромат всех предшествующих поколений. В его темных недрах таинственно текла вода, приступки давно сравнялись с уровнем моря. И каждое посещение сего заведения таило массу новых ощущений в познании неизведанного.
Но, тем не менее, за пару дней мы так адаптировались к местным условиям, что даже не понимали, как нас все это могло напугать в первый день.

Подробности

Работой нас не сильно донимали. Знай себе, - поднимай виноградные веточки, да привязывай к проволочке. Правда, пару раз пришлось попотеть на "соповке" - нечто вроде прополки мотыгой того же винограда, но это было всего два дня. Так что жизнь очень быстро вошла в обычное пляжно-курортное русло. Так, как фрукты в Крыму оказались почти такие же дорогие, как и в Беларуси, мы было попросили бригадиршу выписать нам парочку ящиков винограда по себестоимости. Начальство просьбу проигнорировало, а зря. Ушлые в вопросах выживания студенты в два счета нашли поблизости поле с чудесным виноградом. Стандартно по дороге с пляжа кто-нибудь кидал:
--Ну что, ребята, нарубаем десерт?
И голодные "бульбяши" кидались форсировать виноградники.

Туземцы были нам рады…

Уже на следующий день после прибытия мы имели честь познакомиться с аборигенами. Все началось с того, что одержимые идеей похудания девчонки решили, что вместо изнурительной пробежки можно с тем же эффектом "протрястись" на дискотеке в соседнем пансионате "Донбасс". В тот день дискотека уже закончилась, зато оказались некие вынырнувшие из темноты креатуры, настойчиво желающие, даже жаждущие с нами познакомиться. Первой фразой их было:
--Как там у вас, в Минске?
Мы опешили от неожиданности. Откуда им знать, что мы из Беларуси? Мы попытались "грузануть" "хлопців", что мы из далекой Воркуты. Но местные не поддавались на провокации и упорно интересовались положением нашего "зайца" и новыми афоризмами всенародно любимого "батьки".
Вероятно, в каждой местности есть своя коронная фраза, которой щеголяет чуть ли не вся молодежь. Ялта не избежала этого. Таким выражением у местных стал призыв:
--Давайте "паабшаемся"?
На ответ "не хотим" неизменно следовал встречный вопрос: "А шо?" Этот диалог в различных вариациях мог повторяться до бесконечности.
Вскоре такое "абшэние" показалось бравым парням мало содержательным и они стали наглеть. Один полудурок попытался произвести неизгладимое впечатление, ткнув мне прямо в лицо ментовской "ксивой" и пообещав за мою грубость посадить на пятнадцать суток, чтобы впредь была сговорчивее с молодыми людьми…
Одурманенные теплдым вином и травкой балбесы ( местные где угодно курят ее как обычные сигареты) не понимали, почему мы не хотим знакомиться.
Но вдруг аборигены "отковырнулись" и исчезли. Обрадованные, мы вернулись к нашему "стойбищу".За столиком во дворе увидали мальчишек - думали наши с моря вернулись, и давай им жаловаться на судьбу:
--Ребята, нас там местные обижают!
Оборачиваются:
--Часом не мы?
Без лишних комментариев попытались закрыться в бараке. За нашим обеденным столом сидела куча туземцев и зубоскалила. Единственный оставшийся в лагере белорусский парень - дежурный, пытался уговорить их дать девушкам отдохнуть. Мы слышали звон бутылок и предложения взломать дверь.
Но она открылась сама, стоило только кому-то из местных потянуть за ручку. Разгуливая между кроватей, они затянули гимн общению, давились со смеху, увидев где-нибудь на пакете из-под молока надпись по-белорусски, говорили, что они могут сделать с нами все, что угодно и им за это ничего не будет. В конце концов устав от собственного дебоша они ушли, дав нам день на размышление и пообещав завтра принести больше вина и привести больше народа.
На следующий вечер мы решили всей гурьбой улизнуть в город, на набережную. Но, как всегда, девчонки долго красились, и в итоге орава аборигенов стала заглядывать по очереди в барак, где находилось почти два десятка "намарафеченных" девчонок, что еще больше разогрело наших "героев-любовников". Полночи выпроваживали стастных крымчан.
На утро, разыскав местного участкового, мы пожаловались ему на избыток внимания. Вечером он подъехал на своей машине, посмотрел на крутившиеся вокруг барака толпы местных многозначительно сказал:
--Да ничего они тут не робяць! Можа вы абешали им шо. Паабшацца хлопцам трэба!
Милиционер подошел к столику, поздоровался кое с кем из сидящих за руку. Последние двадцать лет в эти бараки приезжают студенты. И местные увальни каждое лето тут "пасутся". Пришлось нашим ребятам самим постепенно улаживать "местный" вопрос при помощи высоко ценимой в Крыму белорусской водки и " мужских" разговоров, к которым девчонки и близко не подпускались. Через неделю местные нас больше не беспокоили.

Песни финансов

Вполне понятно, что студенты, едущие в трудовой лагерь не располагают большим количеством наличности. Тот, кто побогаче, может поехать "дикарем" или взять путевку.
Представляете, в Крыму поллитровый пакетик кефира стоит на наши деньги сто двадцать тысяч… Наши души успокаивало то, что кому-то живется еще похуже, чем у нас. Вообще, приглядевшись, замечаешь, что люди здесь живут только за счет приезжих, которых с каждым годом становится все меньше и меньше - сервис еще почти совковый, цены высокие, иной год куда выгоднее ехать в Болгарию
Студенты народ в вопросах выживания ушлый. Из-за дороговизны транспорта большинство девчонок очень быстро освоило такой сложный трюк, как езду автостопом компанией из трех-четырех (для безопасности). Были виртуозы, которые просачивались бесплатно даже во дворцы и музеи. В магазинах мы покупали только хлеб и вино, которое там действительно божественное, а на базаре торговались так, будто это было смыслом нашей жизни…
Кстати, дешевое сухое вино (гораздо лучшие по качеству, чем те дорогие вина, которые можно купить в Минске) местные называют "шмардячком."

Культурная программа

Воспоминания сохраняют массу предпринятых сумасбродств, начиная от пешего спуска с Ай-Петри (гора выше тысячи метров), когда у всех участников альпинистского эксперимента были содраны колени, а люди бывалые говорили, что ребятам очень крупно повезло, что вернулись целыми и невредимыми, заканчивая ночными купаниями в теплом и блестящем море. Чтобы перечислить все придется писать настоящий роман. Мне особенно запомнилась наша манера посещать концерты. Дело в том, что в Ялте есть "летний" концертный зал с дырявыми стенами (так задумано), так что происходящее внутри не является тайной для тех, кто прогуливается снаружи.
Возле зала возвышалась скромная "бройлерка", на крыше которой всегда было прилично народа. Оказывается, с тыльной стороны к сему техническому сооружению вплотную подходят гаражи и необходимо сначала взгромоздиться по заботливо подставленной спинке от железной кровати на их крышу, а уж с нее совершать восхождение к заветной цели. Получив чьим-то кроссовком по лицу и порвав блузку, я все-таки оказалась на крыше, где уже были почти все "наши". К этому времени певица- Лариса Долина, которая вполне прилично наблюдалась через дыры в стенах, успела подустать и ее трели сильного впечатления не производили. Ну и Бог с ней, главное приключения…

Отъезд

Машина пришла в пять утра. Настроение было сонным. В троллейбусе уже никто не кричал.
Поезд подали за пятнадцать минут до отправления, причем на самый дальний путь самой забитой платформы, не сделав перед этим абсолютно никаких объявлений. Такой погрузки не пожелаешь даже врагу: за оставшееся время можно только успеть один раз добежать с половиной вещей до искомого девятнадцатого вагона. Сколько раз срывали стоп-кран - не помню, на сколько опаздывал потом поезд - не знаю. В итоге закидывали все рюкзаки в разные вагоны, а после ходили разыскивали…
Состояние было мертвое. Томил близкий конец другого измерения.

Чем сердце успокоилось

Уезжать не хотелось. Те неприятности, из-за которых мы так огорчились в первые дни пребывания в Крыму, теперь нам казались мелкими пикантными подробностями, добавлявшим "изюминку" к нашему отдыху. Решили в следующем году ехать снова. Только вот получится ли?