Обмерка

Как-то раз  прародитель фестиваля «Мамонт» Юрий Бреус, случайно встретив меня, спросил: «Ну, где эти штаны про которые говорит полгорода?» В тот день я, к счастью, был в других брюках, иначе быть мне вытряхнутым из них. В тех САМЫХ джинсах есть одна замечательная деталь — авторская бирка на шлевке, приходящейся на середину поясницы. За нее все дергают – а это кто?

А это Иван Айплатов. Айплатов – на букву А. Открытие Мамонта? Или открытие самого себя?

«Когда я только приехал в Минск лет шесть назад, у меня была очень клубная коллекция — в те времена здесь было активное кислотное движение. Я позвонил Юре Бреусу и спросил, насколько авангардной должна быть коллекция. И на втором конце провода такой тембр (изображает Юрин голос) мне ответил: «Ну может быть неносибельной совершенно». Я поучаствовал во втором «Мамонте», Каримова там была, очень разные работы. А у меня вполне продаваемая, просто кислотная клубная коллекция. И поэтому на следующий «Мамонт» я решил отрываться».

Есть люди, чье паблисити давно переросло их самих. Аплатов явно не из их числа.

Вообще-то, для меня он был темной лошадкой. Ваня из тех, кто предпочитает тусовку работе.

Я не очень люблю истории, в которых все вертится вокруг штанов. Но — ничего не поделаешь — чтобы вспомнить о поваре, нужно переварить то, что он приготовил. Чтобы похвалить модельера, нужно сшить у него джинсы.

Когда я пришел к Ване, мы успели обсудить весь мировой модный процесс, пересмотреть журналы и фотографии. Единственное, о чем мы забыли, — снять мерку. Об этом я вспомнил уже на изрядном расстоянии от мастерской. Ваня уже собирался кроить «на глаз». Теперь я не сомневаюсь, что он все сделал бы правильно. Но рисковать я не стал и без боя сдал мерки.

Эскиз

Самый важный экзамен. Карандаш заметался по листку бумаги – и вот они, мои джинсы. Я даже рта не успел раскрыть, чего я хочу или не хочу. Да, хочу, именно такие! Мне осталось только  подкорректировать некоторые детали, — и то в сторону захватывающего безумия.

После художественной школы Иван закончил технологический техникум в Йошкар-Оле со специальностью модельер-конструктор. Знание конструирования и смелость в общении с технологией позволили ему делать то, к чему до сих пор не приблизились швейные предприятия. Его костюм буквально вывернут наизнанку – элементы конструкции подчеркнуты внешними швами с эффектом НЕ-обработанности.

Тем не менее, назвать это авторским стилем я бы не рискнул.

—Ты хотел бы достичь такого момента в профессии, когда люди будут говорить: «О! Это точно Айплатов сделал»?

—Я бы хотел все жизнь работать так, чтобы ни одну мою коллекцию никто не узнал. Быть свободным от фирменных фишек, воплощать кардинально разные идеи.  Глядя на работы Гальяно в течении пяти лет, стабильно можно определить, что это делал Гальяно  –  в своей линии или у Диора. Они все узнаваемые. Я бы хотел делать так, чтобы было непонятно, что это, откуда взялось это все. Это мой подход.

— С одной стороны, твоя одежда выглядит нарочито модно, а с другой, ты сознательно идешь наперекор снобизму haute couture  и тиражности pret-a-porter. Насколько тебе интересно, что происходит в мировой моде?

— Конечно, интересно. Я работаю не только в мастерской, дома отсматриваю журналы, Fashion TV. Всегда анализируешь то, что происходит, пытаешься даже прогнозировать. Но моя основная цель в работе —  делать то, что не было бы ожидаемым, хотя каждая модель в коллекции, естественно, чем-то навеяна, похожа на что-то. Кардинально новое на самом деле не очень интересно, сразу не воспринимается, не имеет коммерческого успеха и даже на конкурсах иногда не прокатывает. Поэтому я стараюсь работать в тенденциях, но так, чтобы это было интересно.

Обсудив следующую встречу, мы расстаемся. На стене висит расписание встреч  с заказчиками. На этой неделе, кроме меня, у Вани одевались Candy-man и Сергей Михалок из Ляписов.

Кройка

Пример Айплатова интересен еще и потому, что это пример свободы от предприятия, сознательное нарушение технологических норм. Опыт и профессионализм дают возможность самому компетентно пройти все стадии производственного процесса.

— Ты можешь представить себя обремененным производством?

— Мне тяжело это сделать, но производство все ближе и ближе. С разных сторон постоянно предлагаются какие-то проекты. Когда я начинаю думать об этом, то понимаю, что это все равно будет  в ущерб творчеству. Будет тяжело, но я думаю, что справлюсь.

У меня есть опыт, я начинал с производства – массовка, рынок, деньги. Но отказался ради творчества. Потерял в деньгах, но, думаю, наверстаю.

— Но, работая индивидуально, ты не ограничен требованиями технолога, конструктора, художественным советом… Потом ты приезжаешь на «Белую амфору» и получаешь первое место за «использование нетрадиционных материалов, необычных конструктивных решений, нестандартных приемов обработки и способов организации формы»…

— Да, на предприятиях это катастрофа. Идея модельера триста раз перетирается технологами, конструкторами, худсоветы эти непонятные. Мне, конечно, легче в этом плане. Я могу нарушить любую технологию, которая существует в нашей стране, поменять все, по-другому весь процесс организовать.

Поток заказчиков у Айплатова растет в геометрической прогрессии. Многие постоянно что-то шьют и приводят своих друзей. В мастерской работают два человека – Оля и сам Ваня, который ничуть не сторонится и швейной машинки.

Еще недавно он работал один по 19 часов в сутки, но в какой-то момент пришлось выбирать между работой и семьей. Некоторое время, пока была маленькой дочка Юленька, шил на кухне. Там же были примерки, приходили известные в Беларуси люди: Егор Хрусталев, Сергей Михалок. Знаменитая коллекция «Полигон» (гран-при фестивалей «Мамонт-97» и «Времена года», 2000 г., Одесса) была сварена на той знаменитой кухне. Там же мылись и резались автомобильные шины для обуви.

Юля как только научилась говорить, узнала слово ткани, кожа, мех, дублерин. Она заправляет машинку, ставит под педаль табуретку, пытается прострочить. Катя (жена Ивана – А.Р.) не  умеет обращаться с машинкой, а Юля уже сшивает ткани.

Но, как это чаще всего бывает, самые близкие люди модельера – последние его заказчики. Скоро Юля сама себе платья шить начнет…

Заметано!

Если на предприятии судьбу твоего детища решает художественный совет (чаще подобный на антихудожественное судилище), то Ивана чаще всего критикует Катя.

Катя всегда критикует капитально, еще на стадии идеи. Она с подозрением относится и к творчеству, и к таланту: а есть ли он вообще, а не обманываешь ли ты... Она может сказать: «Ну какой ты портной!?» А когда я приезжаю - побеждаю на конкурсе, она говорит: «Вот сколько смотрю на тебя, ну это же супер!»

Критика нужна обязательно. Интересно мнение людей, которые уже достигли успехов. Мнение Эллы Жвиковой (главный художник Белорусского центра моды – А.Р.) интересно. Она много ездила, у нее есть призы, я считаю ее хорошим художником. Но, на самом деле, глупо спрашивать у коллег о своей работе. Я стараюсь не делать этого – вырабатываю в себе такую черту, чтобы быть уверенным в своей коллекции. Я никогда не обижаюсь на критику. Но на «Белой амфоре» одна модельер мне сказала: «Вот это платье – полное дерьмо!» Этого я не понимаю.  Ты же сама сидишь в мастерской, работаешь и говоришь такое художнику.

Примерка

Это особый ритуал. Примерка и ее ожидание обычно доставляет мне невероятное удовольствие. Любопытно, что из всего этого получится. Интересно оценивать форму в отсутствии декора, еще забавнее разглядывать себя в зеркале, имея на это полное право.

Бирки со своим логотипом Ваня хранит в черной коробке с надписью GFF (скорее всего, раньше в ней лежал галстук или платок от Ферре).

— Удобная коробочка просто, и красивая.

— Логотип имеет на тебя какое-нибудь влияние? Ты покупал вещи из-за него?

— Становится смешно, когда ты начинаешь разбираться в законах, по которым движется мода. Мне, например, нужна одежда, чтобы просто сохранять образ модельера. Это может быть обычная носибельная одежда. Для меня лого-мании не существует. Мне смешно смотреть на людей, которые приходят и просят настрочить фирменную этикетку, чтобы сэкономить деньги. Но в этом и заключается fashion-бизнес, это и есть лого-мания. Мы должны заставить людей покупать имя. А понять, что это смешно могут несколько человек, которые сами что-то делают.

— Ты получаешь удовольствие от создания одежды?

— Да. Я не делаю одежду потоком. Иногда мне люди говорят: «Ты слишком хорошо живешь, потому что ты каждый день с удовольствием ходишь на работу. Так не бывает. Тысячи людей корчатся на заводах, сидят в офисах в белых рубашках, мучаются от своей работы. А ты ходишь  с удовольствием на работу, и еще тебе за это деньги платят. Это же наглость!» Да, для меня это кайф.

— Кто из твоих клиентов более капризен – мужчины или женщины?

— По-разному бывает. Мужчины, которые шьют одежду, достаточно капризны. Это от человека зависит. К сшитой вещи требования гораздо выше, чем к купленной.

— Как ты считаешь, есть ли в Беларуси такое явление, как дендизм?

— Есть, наверное. Таких людей немного. Это встречается либо у тех, кто имеет хороший достаток, занимается бизнесом, покупает и шьет дорогую одежду. И в гей-культуре тоже существует. Вот два направления, где есть денди. Ну а в других дендизма никогда и не было.

Интересно ли ему делать одежду для денди? Дендизм – слишком рафинированное явление для Айплатова, больше склонного к стебу, самоиронии и безобидному хулиганству.

Костюмы команды КВН БГУ, гардеробы «Леприконсов» и «Ляписов» – Ваниных рук дело. Общение с последними не ограничивается примерками. Частенько вместе играют в баскетбол.

Когда «Ляпис Трубецкой» только начинал раскрутку в Москве, то сразу же стал вопрос об одежде. Уж слишком колхозными (в довершение к песням) были их костюмы. Оно, конечно, хорошо, но даже небрежность в одежде должна быть продуманна. Тут уж Айплатову пришлось поломать голову.  Ваня сделал комбинезоны, кепки какие-то умопомрачительные a la «Слышь, парень, дай прикурить!» Но то ли костюмы получились слишком цивилизованными, то ли группа так прочно срослась со своими джинсами, но их отношения  почему-то прекратились. Однако в последнее время музыканты стали заказывать просто горы одежды. «Ляписы» заметно повеселели и теперь радуют не только ухо, но и глаз.

— Для альбома «Тяжкий» я работал как стилист – подбирал одежду для клипа.

— И Михалку досталась рубашка с вишнями от Дольче и Габбана?

— Да. Они на самом деле были все в Дольче и Габбана одеты. Мы обобрали магазин ТОП.  Рубашка была Сергею мала. А он тогда вообще не мог позволить себе, чисто психологически, надеть узкую рубаху. Но он очень прогрессивный человек. То, что он делает на экране, это только завеса.

Строчка

Этот процесс сопряжен с грохотом швейной машинки, переспорить которую довольно трудно. Хороший повод высказать собственные мысли. Ты, Ваня, этот абзац пропусти.

Он вскрыл брюшину высокой моды, смачно плюнул в личину pret-a-porter, надругался над логотипом мирового гиганта по производству спортивной одежды. Он антибуржуазен и антиамбициозен, он просто анти-моден.

Так бы я, пожалуй, написал об Айплатове в какой-нибудь радикальный fashion-журнал, если бы подобный существовал. Впрочем, к чему усложнять вполне безобидные вещи. Посмотрите на этого человека — разве он способен кого-нибудь обидеть? Он работает ради удовольствия.

То, что делает Ваня, отнюдь не авангард, достойный гардероба какого-нибудь отпетого фрика. Право на безумие стоит дорого. Иван вовсе не прочь побаловаться и со сварочным аппаратом, если кто-нибудь захочет покупать одежду, скажем, из титана. Захотят, Ваня!

То, чему сегодня рукоплещут на фестивале авангардной моды, завтра появляется на улице. Haute couture бьется в конвульсиях, а рret-a-porter стало настолько всеядно, что готово переварить любые, самые смелые решения.

Пост-индустиральный, -урбанистичный, -цивилизационный «Полигон» — идеальная одежда для мегаполиса, сотрясаемого катастрофами техногенной эпохи.

«Шейкер» — результат более гармоничных отношений с собой и миром, знак того, что кончился «кухонный» период творчества. Немного баловства, иронии над снобизмом современной моды и лого-манией. «Адидас» так легко превращается в «Дерибас». И уже никто не хочет покупать фирму. Свой «Дерибас» ближе к телу. Мультяшная непосредственность —платье из мозаики puzzle, —  возможно, нереализованное когда-то детское желание стать художником-аниматором. Неприкрытая, игривая сексуальность – меховой треугольник, нашитый на юбку чуть ниже пупка, – девушка просто забыла подбриться. Юбка-жалюзи – позволяет повернуть плиссе в любую сторону.

Шесть моделей в «Шейкере» – это шесть несделанных коллекций. Поэтому они все такие разные. Дикие на первый взгляд, хотя многие идеи этой работы уже сегодня можно встретить уж если не на улице, то на музыкальной сцене. Сейчас Ваня подумывает над тем, чтобы выпустить в тираж нашумевший «Дерибас». И, между прочим, даже коллеги готовы за ним в очередь стать. Кто последний?

На «Мамонте-2000» и «Белой амфоре-2001» Ваня получил за коллекцию первые места. Два абсолютно разных конкурса — авангард и промышленность. «Шейкер» оказался на грани. И технически, и концептуально он получился безупречным. Такой будет мода ближайшие несколько лет.

Обновка

Про джинсы я больше ничего не скажу. Их и правда когда-нибудь на сувениры разберут.

У Вани тоже недавно обновка случилась. Не поверите – САМОКАТ!

—Покататься захотелось, спортом заняться. Была дилемма – ролики или самокат. Решил новинку купить.

— Синяков много набил?

— А ты не видел? Даже шрамы остались (отворачивает рукав), тут была такая ссадина кровавая. Сначала учишься, потом нормально начинаешь ездить, скорости  испытываешь, а когда уже не хватает чего-то, принимаешься экстремальничать: прыгать, крутиться, вертеться. Вот тогда начинаются ссадины и ушибы. Мы с дочкой вместе катаемся по городу.

Есть и еще одна новость. Подробности разглашать не буду, но возможно скоро появится марка под которой будет продаваться одежда от Айплатова.

Ну, что ж, удачи в начинании. И поменьше синяков!