"Черный август високосного года". Пожалуй, именно под таким именем август 2000 года от Рождества Христова войдет в анналы российской истории.

Месяц катастроф своим громким существованием перечеркнул предыдущие спокойные полгода. В конце июля большинство жителей РФ с легким сердцем отправились в отпуска, в стране повеяло долгожданным и, казалось, уже давно забытым словом "стабильность". Вера в стабилизацию, экономический рост, скорую победу над терроризмом была связана с новым лицом в Кремле - президентом Владимиром Путиным и его командой. Эта почти первобытная вера в лучшее возникла не из-за "решительных действий" на Кавказе, и, тем более, не из-за проплаченных комментариев Сергея Доренко. Гораздо проще - с новым Государем Россия традиционно связывает новые надежды, и... так было всегда.

"Перестройка" и "Эпоха Ельцина" помимо бешеных перемен запомнились непрекращающимися техногенными катаклизмами. По другому и быть не могло - со средств массовой информации резко сдернули колпак цензуры (тогдашнего Главлита) и понеслось: "Адмирал Нахимов", Чернобыль, два пассажирских поезда, заживо сгоревшие в огне газового факела под Уфой... Само страшное: казалось, что список катастроф ни на минуту не остается в покое, а постоянно дополняется новыми строчками. После "либеральных реформ" Гайдара, когда вся и всё разом лишились "старых", бюджетных, денег, а "новые", собственные, зарабатывать еще не научились, доставшаяся от Союза техника стала приходить в совершенную негодность. По крайней мере, в авиации простой обыватель разуверился моментально: вертолеты сыпались с экрана телевизора чуть ли не каждый божий день. Однако постепенно с несчастьями такого рода примирились и почти к ним привыкли, как только можно привыкнуть к посмертным сводкам с фронта. Тем более, что эти самые посмертные фронтовые сводки вскоре появились на самом деле - началась Чеченская кампания. На фоне непрекращающегося потока цинковых гробов падения винтокрылых машин, крупные пожары и другие аварии и катастрофы почти перестали восприниматься как боль. К тому же, пообносившийся среднестатистический россиянин в дальние вояжи собирался все реже и реже. Ставшие внезапно опасными просторы России бороздили лишь бесстрашные "челноки" в поисках барыша, да представители так называемого "среднего класса", скоропостижно возникшего в основном в столице и так же скоропостижно отошедшего почти в полном составе в мир иной в пресловутом "холодном августе девяносто восьмого". "Бугры" отечественного бизнеса, предпочитали отдыхать "за бугром", пользуясь по такому случаю исключительно самолетами какой-нибудь "финэйр". А на такую "мелочь", как разрыв трубопровода к тому времени и вовсе никто, кроме соответствующих служб, внимания уже не обращал. Катастрофы и случавшиеся в них человеческие жертвы постепенно переставали чрезмерно волновать жителей РФ, примерно так же, как и наполовину забытое словосочетание "престиж державы".

Положение с пошатнувшимся государственным престижем изменилось, когда новые кремлевские имиджмейкеры и PR-специалисты изменили свою исходную задачу. Вместо имиджа "либерального рыночника" хозяину Кремля стали "шить" имидж озабоченного престижем державы "государственника". С постаревшим и нездоровым Борисом Ельциным новый образ никак не сочетался. Зато нимб обладателя "твердой руки" идеально подошел к бодрому и энергичному Владимиру Путину.

Путин начинал здорово. В сравнении с бледными телевыступлениями Ельцина из "Горок-9" резкие, непредсказуемые вояжи Путина выглядели в высшей степени контрастно. Отличие было разительным. Вместо разговоров о помощи военным - молниеносные инспекции на Кавказ, погружение на подводной лодке (не это ли зловещее предзнаменование!); вместо слухов о дружбе Березовского и Дьяченко - давление на олигархов (об этом мы писали в прошлый раз); вместо вялых заявлений о вечной дружбе "без галстуков" - историческая поездка в Пхеньян и на Окинаву.

При виде того, как новый руководитель принимает бравый парад Президентского полка на Соборной площади (почти точные кадры из михалковского "Сибирского цирюльника", только вместо юнкеров - гвардейцы-кремлевцы, а вместо Александра III - Владимир Путин!), у многих, клянусь, возникла давно позабытая гордость за Державу. Внешние атрибуты благополучия с конца прошлого года подкреплялись экономическими - благоприятно-высокие мировые цены на нефть придавали дополнительные шансы российской экономике, война на Кавказе будет продолжаться до победного конца, и конец этот (официально заявлено!) уже близок. После громких скандалов июня, эпопеи с "пленением" и последующим "освобождением" Гусинского, поутихли даже волнения в прессе. Главным неприятным известием оставалась информация об отсутствии железнодорожных билетов на южных - курортных направлениях. Небывалое число курортников указывало на то, что люди постепенно избавляются от страха за жизнь и кошелек, больше доверяют государству, которое должно обеспечить им спокойный отдых.

Удивительно, но взрыв в переходе на Пушкинской казалось не столько напугал москвичей, сколько сплотил их: в очереди на сдачу крови для пострадавших был замечен даже спикер Думы... Разомлевшие от жары и отсутствия новостей телеканалы с усердием набросились на освещение сверхгромкого терракта. Тем более, что журналистам никто не мешал: не скрывалась информация о количестве жертв, на место происшествия были допущены все желающие телегруппы. Руководство страны было спокойно - общество среагировало совершенно "правильно". Мысли рядовых граждан в поисках виновников устремились к Кавказу. Власти на этот раз удалось не потерять лицо: своевременно начат поиск террористов, высказаны соболезнования, пострадавшим оказана необходимая материальная помощь. Телевидение и печать демонстрировали жертв взрыва, порождая у зрителей и читателей вполне здоровую реакцию неприятия к методам террористов. Через неделю СМИ подойдут к гибели подлодки "Курск" с теми же шаблонами, и весь русскоязычный мир был охвачен могильным ужасом и неверием.

"В России всегда с особой черствостью относились к людям", - писал Валентин Пикуль в своем романе "Моонзунд", посвященном российским морякам. Дурная привычка эта сослужила российскому руководству и лично президенту Путину плохую службу в эпоху всеобщей гласности и свободы печати. Каждая ошибка, каждое преступное промедление военных моментально подмечалось журналистами и доносилось до потребителей массовой информации. Летний информационный вакуум только ускорил все реакции. СМИ, подконтрольные олигархам, которых оскорбил Путин, бросились подмечать и раздувать все ошибки верховного главнокомандующего. Ошибок этих, надо сказать, было немало. И отъезд на отдых в Сочи в то время, когда о катастрофе на "Курске" было уже известно, и долгое телевизионное молчание, в течение которого с журналистами общался флотский чиновник в звании капитана третьего ранга, и несвоевременная, унизительная просьба о западной помощи...

Принимая на себя всю немалую и обширную мощь президентской власти, Путин вероятно понимал, что и за ошибки подчиненных расплачиваться придется тоже ему. За десять дней эпопеи с подлодкой "Курск" образ Путина, а вместе с ним автоматически и образ новой государственной власти получил, выражаясь морским языком, "обширную пробоину и значительный крен". ХХ век, который оканчивается для русского флота крупной катастрофой, с крупной военно-морской катастрофы и начинался. В хрестоматийном сражении при Цусиме неповоротливые русские броненосцы шли на дно из-за существенной конструкторской недоработки: слишком высоко расположенный центр тяжести уже при крене в несколько градусов опрокидывал боевой корабль и громадный броненосец стремительно шел на дно. Чтобы перевернуть хорошо вооруженный корабль противнику требовалось нанести лишь несколько пробоин поближе к ватерлинии, и волны Цусимского пролива сами довершали разгром...

На "чрезмерно утяжеленные" избытками почти абсолютной власти российские "верха", воспользовавшись ошибками "верховного капитана" начались атаки не только СМИ. По всем законам политического жанра оживились думские оппоненты. Следуя все той же, морской, логике атаки на Путина начались как левого, так и с правого бортов. Убедившись, что попытки освободить экипаж "Курска" из подводного плена тщетны, ведущие думские политики разом вышли из отпускной спячки.

Заявление Геннадия Зюганова о "развале могучей державы и ее армии и флота" звучало на первый взгляд мощно, но по сути своей не отличалось от его же "грозных" заявлений и выпадов времен Ельцина. Следующее заявление, прозвучавшее из уст "правого" Бориса Немцова, шло лишь в кильватере многочисленных выступлений прессы. Немцов, как известно, обвинил верховного главнокомандующего в "аморальном поведении". "Он, как верховный главнокомандующий, не имеет права находиться в отпуске в тот момент, когда его подчиненные - моряки Северного флота - оказались в столь драматической ситуации". Подобные слова и атаки на Кремль из уст покрытых густым южным загаром "слуг народа" цели своей не достигли. Скорее, выявили собственную аморальность как "правых", так и "левых". Серьезного ущерба репутации Путина они не нанесли. Основной удар нанесло телевидение, особенно НТВ, с его безжалостным показом истерик, случавшихся с родственниками потерпевших катастрофу подводников. НТВ в очередной раз поплатилось за свое рвение: было лишено доступа в зону основных событий - перед машиной НТВ, стремившейся в городок, где Путин встречался с родственниками моряков, без объяснений опустился шлагбаум. Этот шлагбаум превратился в еще один минус в отношениях Путина с негосударственной прессой. Поступок верховной власти был предвосхищен вице-спикером Жириновским, который предлагал принять суровые меры в отношении неугодной и нелюбимой Кремлем НТВ. Но в защиту телевидения и других видов СМИ, как государственных, так и частных, сказать можно немного. По своему ли желанию, грубо нарушая журналистскую этику, или по заказу хозяев, СМИ совершили крупную ошибку. Несколько дней подряд все выпуски теленовостей и номера многих популярных газет (например "Комсомольской правды") были заполнены репортажами о семьях членов экипажа "Курска". Даже тяжело себе представить состояние родителей и жен моряков, в квартиры к которым врывались (иного слова не подберешь) десятки журналистов и съемочных групп. Затем вся страна и русскоязычное зарубежье содрогаясь смотрела на мучения остающихся в неведении о судьбе своих сынов и мужей людей. Атмосфера обреченности, неверия, панического ожидания окутала в те дни Россию. Выплеск негативных эмоций в те десять дней был очень велик. Можно только вообразить насколько увеличилось количество инфарктов и случаев обострения гипертонической болезни за то время, пока телеканалы "комментировали" гибель "Курска".

Среди множества версий о причине катастрофы доминировало два противоположных полюса: военные твердили об иностранной подлодке, в народе ходили провокационные слухи о торпеде со своего же корабля. Не исключено, что в первые дни после катастрофы истиной версии происшедшего высказано вообще не было. Лишь через две недели появились осторожные и невнятные сообщения о третьем корабле, пострадавшем от взрыва новейшей ракеты, которую испытывали на "Курске".

Растерянность и возмущение, охвативших жителей России в дни гибели "Курска" можно объяснить не только состраданием к морякам и их семьям и не только сожалением по поводу утраты сверхдорогого новейшего подводного судна. Гибель "Курска" была использована СМИ подорвана вера россиян в новую власть. Никакие политические оппоненты за десять лет упорных усилий не смогли бы нанести такого серьезного вреда Путину и его команде, какой нанес он сам и его советники своей нерасторопностью и молчанием во время трагедии с подводной лодкой К-141 "Курск".

Траурного финального затишья, которое бы сгладило боль и возмущение, не получилось. Пожар Останкинской телебашни - новый символ: советское наследие, будь то флот с гигантскими субмаринами или башня-исполин, в новой России должного надзора и развития не получило. Старые провода замыкают, старые методы отношений с людьми дают трещину. Теперь новому президенту надо извлекать уроки.

Старая башня, где были сконцентрированы вещательные возможности всех основных телеканалов оказалась уязвимым местом. Появилась необходимость в нескольких альтернативных источниках вещания. Альтернативного существующему флота быстро создать нельзя. Придется приниматься за реформу старого. И главный, печальный для Путина итог первых месяцев правления: доверие граждан России, похоже, утеряно. Получить его обратно на фоне затянувшейся войны в Чечне, тяжело поднимающейся экономики, будет очень непросто, если вообще удастся. Но главное - чтобы реквием доверию не перерос в вотум недоверия. Ведь в России как? Сначала Мессию призывают, а потом пинают. Надев на себя образ Мессии, Путин совершил большую ошибку. Теперь важно этот образ Мессии с себя не снимать, чтобы не совершить ошибку еще большую. Перекладывая ответственность на других, Путин рискует оказаться до самых президентских выборов на политической обочине, как в свое время оказался там Ельцин. А вытаскивать Путина с обочины никто не рискнет. В России всегда хватало претендентов на престол.