Ешь горстями аскорбинки. Авитаминоз - важно ставишь диагноз и килограммами грызешь апельсины. Апатия. Как была так и осталась. Депресняк душит все сильней, и пробить лбом свинцовый купол нашей весны не представляется возможным.

А так хочется пьяной майской кошкой прогуляться по крыше, спрыгнуть с забора в большущую лужу с ободком пыльцы и съесть листик щавеля. Это действительно авитаминоз - по ветру, дороге и, чуть-чуть, солнцу.

Ком подступает к горлу, когда вспоминаешь прошлое лето, еще больший - то, что было перед ним, а дальше и вспоминать невмоготу - расплачусь...

Сейчас кажется, что у меня есть только одно время, когда я живу. Это - лето. И жизнь складывается из лет.

Одно из них, прошлое, мне снилось вчера.

Позапрошлое снилась позавчера.

А СЕГОДНЯ приснится то, что сбудется через пару месяцев.

Словно нарочно, на голову с антресолей сваливается мой потрепанный рюкзак. Он помнит многое: прелестную сырость и утонченность Петербурга, грязные улицы Москвы, мостовые Кракова. В его пряжках по-прежнему отражается Черное море, а в кармашках осталась неизводимая пыль белорусских трасс и крымских серпантинов. Никогда не смогу понять, как это в него столько умещается: Новогрудок и его развалины, Мир, Лида, Слоним, Жировичи, Гродно, Брест, Полоцк, Витебск, Двина, Щара, Гать, озера Карелии, пара байдарок, ночной костер, маленькое болото и большая гора (стащила с Тянь-Шаня)…

Он перешел мне в наследство от мамы. А поэтому, кроме моих богатств, в нем хранятся и те, о которых я не подозреваю: о юных дорогах рассказывают внукам, но не детям.

Он красного цвета. Мне нравится гладить его рубцы. Не всегда ровно зашитые: дело походное. Они украшают рюкзак, как шрамы мужчину. Вот этот позорно пропорола консервная банка, а тот - моя вина: нельзя так ножи складывать!

Вот она - прекрасная иллюзия, развеянная ветерком бытия. До острой боли хочется лета и дальних стран. Наверное, в июле мне будет казаться, что я живу только тогда, когда вокруг толпами бегают Снегурочки и Деды Морозы.

Анна АНДРУШЕВИЧ