Брестское шоссе -- дорога на Запад. Трое на велосипедах с книгой Керуака и бутылкой минералки Минская-4 покидали спящий город. У них за спиной зябко кутались в утренний туман пустые улицы. Я тайком улизнула в летнюю пасмурность от раскаленного городского асфальта, административных зданий и общественного порядка. По обе стороны дороги - непрерывный белорусский лес. Он будет нашим домом, нашим "диснейлендом" и нашей возможностью на время одичать.

Новогрудок -- первая цель в нашем белорусском путешествии. До города 150 км. Беларусь -- ровная, без крупных рельефных перепадов. Мы наслаждались скоростью на равнинных участках дороги почти до самого Мира. Эти 90 км хотя и вымотали нас физически, заставили выпить по ведру воды и съесть всю еду, приготовленную в дорогу, но принесли немало счастливого удовлетворения и гордости: мы были готовы на великие подвиги; казалось, достаточно лишь немного отдохнуть.

Прямо под обновленными стенами Мирского замка на теплой траве и под полуденным солнцем мы уснули на несколько часов. Замечательное ощущение -- просыпаться под палящим солнцем и розовыми разбитыми башнями. Приятнее всего бродить по развалинам и именно там, где "запрещено" и "опасно", где еще не спрятали под декоративной плиткой реставрации расшатанные и хрупкие старые камни.

Теперь нас поджидала настоящая дорога: за Миром начались холмы. Зато индустриальная трасса сменилась загородными пейзажами: мимо проплывали деревянные церквушки, огромные луга, стада разноцветных лошадей. Пастухи и колодцы с очень свежей, холодной и вкусой водой, которыми все тут пользуются за неимением водопровода.

Новогрудок расположен на холме, и последние 20 км показались нам мучительнее пройденных 130-ти. За каждой "последней" горкой начиналась следующая. И после трех подъемов я начала отчаиваться. Вы бы смогли проехать за день 150 км? Я вот тоже думала, что это невозможно.

Романтика нашего путешествия началась в Новогрудке, где велосипеды в темноте путались в длинных плащах рыцарей и шлейфах прекрасных дам. Мы чувствовали себя немного неловко среди всенародного веселья, и наши пыльные уставшие "кони" не совсем соответствовали царящему повсюду XIV веку.

Представление уже сворачивалось и мы, почти без ног, поплелись пешком туда, откуда всю ночь доносились гимновые мелодии и звуки волынки -- под покровом ночи нас отвели в рыцарский стан.

Наутро мы обнаружили себя у небольшого озера, на противоположном берегу которого солнце торжественно осветило огромный разноцветный лагерь с шатрами, палатками, развевающимися флагами. Оттуда доносился шум тренировочных схваток, волынка сонного менестреля и нестройный хор подвыпивших вчера музыкантов.

В этот день все ждали битвы -- обороны Новогрудской крепости от нападения рыцарей Тевтонского ордена. Парад костюмов и оружия предвещал настоящее сражение. По влажной после дождя траве праздно бродили разодетые по последней средневековой моде дамы. Их вместе со случайно попавшими за ограничительные ленты зрителями попросили очистить поле боя. Инсценировка битвы выглядела очень реалистично. Мечи с тяжестью опускались на плечи и головы воинов, звенели о щиты и кольчуги, за отходящей влево волной дерущихся оставалось поле из тел "раненых" и "убитых". Но крепость выстояла. Убитых воскресили. Зрители были довольны и покидали кровавое зрелище, как театр, веселые и восторженные.

Еще полдня нам понадобилось, чтобы добраться до знаменитого замка в Гольшанах. По дороге за нами следили васильки изо ржи. То и дело начинался дождь.

Чем западнее, тем веселее... Все чаще появлялись деревянные или со специфической диагональной кладкой старенькие домики, неоготические костелы... и замковые развалины... Замки XVI-XIII веков, даже еще старше, представляют собой непричесанное и вряд ли интересное туристам зрелище. Это остатки стен и бесформенные груды камней -- руины с нераскопанными подземельями. Это все, что сохранилось, если не считать рыжих вкраплений древних камней в стенах стоящих поблизости домиков и сарайчиков. (И не страшит суеверных деревенских жителей тайна древних людей и судеб.)

Одну из ночей мы провели под защитой Гольшанского замка. Мы разбили палатку у подножья величественных когда-то развалин. Колышки упирались в каменный фундамент. Всю ночь мы боялись пропустить встречи с каким-нибудь из гольшанских привидений и потому всю ночь не спали, и до рассвета угли нашего костра не гасли. Когда солнце стало подниматься, мы наконец увидели его -- рассыпанного на части и стертого в кирпичный песок, едва сохранившего намек на первоначальные очертания: тоненькие каркасы арочных стен, переходы и башни.

Сказочность и древность манили и притягивали. Мы карабкались по сыпучим развалинам, прижимались к старому камню с печатью, неведомо что означающей, и кричали стенам, ожидая гулкого ответа.

В Гольшанах еще есть отлично сохранившийся костел с витражами, в лесах реставрации. И единственный маленький бар, где нас поили бульоном с сухарями и растворимым кофе без сахара. Мы выходили из города пешком с велосипедами в руках и ощущением, что побывали в магическом месте.

Совсем недолго теперь оставалось до Нарочи. Наша первая остановка случилась в местечке Свирь, где мы уснули, пережидая дождь, в отделении связи. Вид у нас был уже изрядно потрепанный всеми ушедшими вдаль километрами. Почтамт представлял собой нечто среднее между магазином и маленьким клубом. За спиной у телефонистки стояли ящики с Кока-Колой, и полки с напитками покрепче и подороже. Бутылки с вином, ликерами, и даже коньяк "Белый Аист", шоколад и какая-то одежда -- все было объединено по непонятному принципу, как это обычно бывает в сельмагах. По углам стояли огромные фикусы, которые, верно, в отпуск хозяев передавались в надежные руки. Сюда же приходили поболтать по межгороду, и просто между собой местные: я сквозь сон слышала их житейские разговоры.

Времени оставалось совсем немного, и, словно почувствовав это, сжалившись над нами, страшное минуту назад свинцовое небо стало рваться в клочья и стыдливо показало нам ярко голубые просветы. Мы рванули по мокрой дороге.

Несколько световых минут оставалось нам, когда мы въехали в курортный поселок Нарочь. Нам приготовили рыбные пельмени в местном пивном баре, где мы хищно бросились на мягкие сиденья, распространяя вокруг запах дождя и ветра. Поставили палатку прямо на запрещенном берегу, когда стало совсем поздно, разожгли костер из сырых дров способом "Пятый коробок" и рано утром тихо свернули лагерь, боясь попасться в лапы береговой охраны.

Печальные курортники слонялись, с тоской глядя на постоянную пасмурность. Мы смотрели на них и мечтали о горячей ванне, ну или хотя бы душе... или, в конце концов, ТАЗИКЕ С ТЕПЛОЙ ВОДОЙ.

Не желая поддаваться курортному унынию, мы решили искупаться... И искупались. Если, конечно, можно так назвать длинное полукилометровое путешествие по пояс в холодной воде. Озеро стало глубоким, когда мы успели очень замерзнуть. Еще и дождь начался некстати. Нам хватило терпения окунуться и доплыть до берега, цепляя ногами близкое дно. Удовольствие, полученное от этих водных процедур, было сомнительным. Единственное бесспорно было приятно -- снова почувствовать себя героями, как в тот вечер, когда добрались до Новогрудка.

Еще два дня мы умирали от удовольствия и усталости в сухих, чистых сосново-березовых лесах за Нарочью, питались манною кашей с черникой, загадывали желания на падающие звезды и жгли огромные костры, в которых наконец-то можно было высушить хоть самого черта -- дров было в изобилии. Как нам этого не хватало!

На десятый день мы пили чай, точнее зелье, из листьев брусники и пепла -- в дороге удивительно быстро растворяются деньги. Оказывается быть бомжами -- это очень дорого. Нам по крайней мере бродяжничать стало не по карману. Пришлось считать по карте километры дороги домой.